О тушении пожара в высотном доме по адресу Москва, проспект маршала Жукова, д. 31

Владимир Виноградов
«Литературная Россия» от 16 апреля 1993 года

       «Шесть часов горел на проспекте Маршала Г.К. Жукова 26-этажный дом. Одно за другим уходили в бетонно-стеклянное нутро махины, увенчанной рыжими факелами и в клубах чёрно-пегого дыма, отделения пожарных. Они шли нескоро, казалось, неуклюже и вперевалочку в громоздких «боёвках» — каски с забралом, фонари, коробистые плащи, белые балахоны с кислоро¬дом, противогазы, сапоги. Словно пришельцы из иного мира, они выглядели большими и мощными, но худые ноги в узких солдатских брюках выдавали мальчишек. Мальчишек, идущих в темноту. Потом — в дым. Потом — в огонь. И люди вокруг дома, любопытные...
      Электричество вырубилось. Лифты не сновали. За чернотой стёкол в нижних этажах редкие лица и ужас от слепой воли стихии. Волнами полз вниз мутно-угарный чад. Они, как альпинисты, рассчитали силы и дыхание на долгий, тяжёлый подъём, на борьбу. Так идут уверенные в победе.
      Простые, как сырые угли, вопросы: «Что? Спички в руках ребёнка? Упавшая рука пьяни, заснувшей с горящим окурком? Замыкание? Взорвавшийся телевизор?» Огонь уничтожал следы, но утром эксперты начнут рыться в огарках и пепле и, ведомым лишь им чутьём, взглядом, ощупью и приборами, ответят. Шесть часов пожара, которого не припомнит Москва, разве только трагедию гостиницы «Россия».
      Вылетавшие одна за другой части 50-метровой лестницы упёрлись в 17-ый этаж. И — стоп! А ещё девять? Занялось же на 23-м этаже. В квартире 143. Пожарные, чтобы подняться к огню и людям, цепляют «штурмовки» — лесенки с крюками на концах — за перила лоджий, щитки которых уже крошатся. А из пекла — дымный чад горящего гудрона, циана, пластика, чёрт знает каких смесей, термитные брызги раскалённого бетона и удары сквозного ветра. Внизу — пропасть. Впереди — ад.
      Первый, примером личного мужества — полковник Александр Жуковский, начальник штаба УПО... За Жуковским, не отставая, его зам — подполковник Владимир Зайцев. Следом — офицеры, сержанты, рядовые. Все в «боёвках», уравнявших звания и судьбу, исход очередного боя. Где-то внизу — тысячи следящих глаз и их командир среди 34 красных машин — генерал-майор Владимир Максимчук в такой же робе. За ними — 170 лет славной Московской пожарной охране, созданной градоначальником первопрестольной графом Ф.В. Растопчиным. За ними — подвиги многих поколений удалых пожарных.
      В России всегда уважались «отважные» на пожаре. Не только простолюдины бросались в огонь — крушить, заливать и спасать. Отличались губернаторы и генералы. Граф А.И. Чернышёв в Париже вытаскивал прекрасных дам из горевшего дворца австрийского посла графа Шварценберга. Государь император Николай Павлович лично спасал людей и картины в Зимнем дворце на пожаре в 1837 году — наши пожарные достойно продолжают традиции и отвагу предков.
      ... Но огонь лизал потолки и стены соседних квартир, пробираясь по своим лазейкам. И за чёрными стёклами начинало розоветь. Наливалось малиновым. И вдруг, будто кто-то собрал всё погасшее электричество и врубил, и по рамам побежали золотые ручейки, и посыпались стёкла, а там, в неизвестности, — люди. Люди! Мечутся, задыхаясь, ослеплённые, заползают куда-то, особенно дети... Пожарные успели вынести на себе, от¬давая каски, 18 человек. Они сделали всё, что было в их силах. Они одолели стихию. Да, за шесть часов. Потому что...
      На всю Москву всего одна машина с подъёмником на 50 метров. У властей не хватило валюты ещё на две. Одну сразу же перехватила Самара. Теперь у волжан на два высотных дома, и у москвичей на тысячи таких же красавцев — по одной. И все высотки — один на один с нашей преступной небрежностью и «огнепоклонством». 60-метровый «Магирус» (ФРГ) — мечта УПО — стоит 1 миллион 134 тысячи дойчемарок. Говорят, у финнов есть уже с лестницей до 27-го этажа. Не знаю. Зато сам видел, как с горевших этажей свисали тощие брезентовые кишки: не хватало должного напора воды. Многого недостаёт из новейшей техники и снаряжения. Там, куда мы задирали головы, противоборцы огненной стихии, офицеры, прапорщики и солдаты, ощущали своё неравенство с ней и заменяли технику вечным русским энтузиазмом.
      Если подсчитать утекающие за рубеж миллиарды долларов, нажитые за счёт обречённого на смуту народа, стоимость «мерседесов», «вольв», «тойот» и прочих «персоналок» чиновной черни, расходы на бесконечные встречи, обжорно-пьяные приёмы, групповые вояжи за кордоны за счёт погорельцев «великой реформы», то на сколько «магирусов» могло бы хватить? Между прочим, в дореволюционной Москве XIX века в пожарные обозы впрягали рысаков, отобранных у богатых лихачей за сверхбыструю езду, опасаясь за пешеходов. Тоже урок!
      ... Перекликаясь, перебегали подростки. Милиционеры в синей муниципальной форме поигрывали автоматами... Двое мужчин рассуждали: «Сюда бы вертолёт. Как бы дал! Видел по телеку, как в тайге?» Тайга, казалось, была вокруг. Называли пожарных «пожарниками» по примеру невежественных газетчиков и теледикторов. А ведь на Руси пожарниками называли фальшивых погорельцев...
      На всю бы газетную площадь всех пожарных, всех 205, героев этого страшного поединка! Кого-то наградят, (Слава Богу, на этот раз не посмертно). Назову хотя бы тех, кто обгорел сильно.
      Подполковник Иван Литовский. Обожжено лицо, кисти обеих рук, тело. Отправлен в Институт Склифосовского. Туда же — рядовой Минар Миннулин, призванный из Татарстана, с сильными ожогами лица. Доставлены в госпиталь капитан Александр Сальников с термическим ожогом обоих глаз и сержант Алексей Куриенко (из Твери) с ожогом обеих кистей рук. В медсанчасть — сержант Ильдар Невняков (Татарстан) с обширными ожогами спины и ефрейтор Алексей Щербаков, нижегородец, с ушибами обеих рук. Майору Валерию Колесову, капитану Сергею Шурупову, сержантам Размику Аллахвердяну, москвичу Валентину Галинскому из Новозыбкова и ефрейтору Виктору Малетину из Ярославля, оказана помощь на месте...