Секретный пожар, о котором долгие годы молчали, тушил наш земляк Владимир Максимчук, сегодня посмертно удостоенный звания Героя Российской Федерации
Центр пропаганды Главного управления МЧС Украины в Житомирской области.
Перевод Марии Саплиновой
«Ой, Володя, сыночек мой, друзья твои приехали. А ты молчишь и ничего мне не скажешь. Был бы ты жив, так и радость была бы. А мне выпала печаль великая и рана глубокая», – со слезами на глазах бабушка Евгения идет от дверей вглубь подворья своего дома в селе Демковцы Любарского района Житомирской области, на ходу продолжая разговаривать со своим сыном.
У ворот – радостная с привкусом печали встреча. Первым делом старушка обнимает Володю Кравченко из Москвы, друга своего умершего сына. Кравченко тоже родом с Житомирщины и постарался заменить старой матери ее кровиночку. Несмотря на возраст – 78 лет, у Евгении Ивановны великолепная память, и сколько бы лет ни минуло, она помнит имена всех, кто побывал у нее в доме хотя бы раз. И этой цветущей весной как родных встречала она объятьями и поцелуями друзей, коллег своего сына и журналистов. Накануне 10-й годовщины смерти Владимира Максимчука в гости к его матери приехали Борис Чумак – бывший начальник пожарной охраны <Житомирской> области, глава благотворительного фонда «Пожарные Чернобыля», нынешний начальник теперь уже Главного управления МЧС Украины в Житомирской области участник ликвидации аварии на ЧАЭС Леонид Антонюк и преподаватели Львовского института пожарной безопасности МЧС Украины, где в юности постигал раз и навсегда выбранную профессию будущий ее фанат.
Все вместе мы следуем за матерью в дом. Входим внутрь, пытаясь скрыть охватившее нас волнение, а впереди снова раздаются материнские причитания, которые не могут оставить равнодушным ни одно сердце. Вот он. Ее сын Владимир Максимчук. На стене в комнате – фотография черноволосого красавца в расцвете лет, с генеральскими погонами. Неважно, что Володя молчит и больше никогда не ответит на материнские слова. Для нее он все еще живой, дорогой сыночек. Разве что слишком молчалив… В этом доме прошли его детство и юность. Здесь он будет жить всегда.
Наш земляк был первым заместителем начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР. В трагическом 1986 году в звании подполковника Владимир спас Украину, спас нас с вами, потушив пожар на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС. Он работал в самом пекле, понимая, что сам подписывает себе приговор. Про взрыв в ночь на 26 апреля знал весь мир, а про пожар, который вспыхнул меньше чем через месяц после рокового взрыва, молчали несколько лет, и даже в эпоху гласности говорили об этом событии шепотом. А ведь на ликвидацию пожара было брошено больше 300 человек: все подразделения, дислоцированные в зоне. Тушили пожар Харьковский и Черниговский батальоны, Житомирский сборный отряд, пожарные части Чернобыля, Киева и Киевской области. Если бы тогда не потушили огонь, последствия могли быть тяжелее, чем от самого взрыва.
Эх, Володя, Володя! Каким же ты был в детстве командиром! Делал самострелы, винтовки, за что отец страшно ругался. Прямо во дворе дома устраивал танцы для сельских девчат и парней, играл им на гармошке. Из пятерых родных братьев и сестер больше всех любил Валентину, на два года младше себя. С ней говорил по душам, о ней заботился, ее защищал.
– Володя попал в первый выпуск Львовского пожарно-технического училища, и его направили в Москву, – рассказывает сестра Валентина Михайловна. – Там и остался работать. Когда случился Чернобыль, он в звании подполковника возглавлял оперативно-тактический отдел ГУПО МВД Советского Союза. Через неделю после взрыва был уже на ЧАЭС. И тут в ночь с 22 на 23 мая случился этот страшный пожар…
Горел 4-й блок, зал циркуляционных насосов, горел кабель – самое страшное, чего можно было ожидать. Существовала угроза распространения огня в машинный зал, а там – тонны масла! Сначала решили сделать разведку. Максимчук с боевым расчетом с одной стороны, Чухарев и Гудков с другой обходили центр разрушенного блока. В полной темноте. Через очень длинный транспортный коридор.
Вот как аукнулась бездумная гигантомания строителей, которые соединили <3-й и 4-й> блоки единым машинным залом, не дав возможности локализовать возможную беду! Потом Володя с горечью скажет Валентине: «Представляешь, нигде не было плана помещения. Мы тыкались, как слепые, боясь оступиться. Один пожарный все-таки упал в технический колодец! Сам Владимир тогда сильно обжег ногу. Она очень опухла. Потом, в госпитале, кожу ноги снимут вместе с кусками расплавленной обуви. (Прим. перев.: Радиационный ожог левой ноги Максимчук получил накануне пожара, потому и тушил пожар в кедах, а не в сапогах, как положено.) Но это будет позже, а тогда Максимчук о себе не думал. «Товарищ подполковник, зашкаливает!» – донесся голос молоденького дозиметриста. Значит, там разрушена часть коридора. Так оно и оказалось. В адских условиях сделали замеры радиации. Чухарев, молодчина, смог проложить рукава до места пожара. И тут раздалось: «Внимание! Всем покинуть территорию! В зоне пожара 250 рентген в час!»
Как быть? Боевой устав предписывает бросить всех людей в радиационное пекло на неопределенное время. Максимчук, на отлично окончивший Высшую инженерную школу и имевший 20 лет практики на всех ступенях профессии, <…> скомандовал оставить технику на месте, а боевому расчету отступить к административному корпусу. Потом часто будут спрашивать: почему он изобрел тактику, неужели в мире не было аналогов? Расчет был простой: не дать людям переоблучиться. Пусть в худшем случае каждый из них получит по 70–80 рентген, лишь бы не смертельные 100. Иначе – лучевая болезнь! Для этого солдаты должны проводить в зоне пожара не более 10 минут. Их 318. Если в смену включать по пять человек, то людей хватит на 10 с лишним часов посменной работы. Максимчук старался не думать про возможность повторных ходок. Он замахнулся на невозможное: и пожар потушить, и людей не погубить… Это было ужасно: подводил голос, сам едва стоял на ногах. Пожар тушили всю ночь, и только в 8 утра 23 мая добились главного: не допустили огонь в 3-й блок. Тогда практически все <участники тушения> отправились в госпиталь. В том числе и Максимчук. Сразу после пожара его с лучевыми ожогами ноги и дыхательных путей, безголоcого, недвижимого увезли на «скорой» в Киевский госпиталь МВД.
Когда только входили в 4-й блок, отцовские часы, с которыми Володя никогда не расставался, внезапно остановились. Он глянул на товарищей и сказал: «Все, ребята, нам конец. Часы встали». Володе было 39 лет. Его отец ушел из жизни в том же возрасте. Так все и вышло, поскольку 8 лет после облучения Владимир не жил, а существовал. Первые 4 дня он находился между жизнью и смертью. Потом пошли операции одна за другой: рак щитовидки, рак желудка. Владимиру так и не сказали, что у него целиком вырезали желудок. Зато сказали, что необходима пересадка костного мозга от кого-то из родственников. Об этом он никому не сказал: не хотел калечить. Его лечили лучшие врачи Киева, Москвы и необыкновенный народный целитель из Ташкента. Когда стало совсем плохо, его отправили в Швецию. Там предложили удалить кишечник, но Владимир отказался: слишком много средств надо было бы тратить на специальное питание. И все равно это была не жизнь, а пытка. Он твердо решил: незачем все это.
«Однажды я по просьбе брата привезла в Москву все компоненты для домашней колбасы – его любимого блюда, – вспоминает Валентина. – Он попросил сделать колбасу при нем, в духовке. Пока я готовила, Володя наслаждался запахом, вздыхал, почти плакал. Потом поднес горячую, с жару, колбасу к лицу, последний раз втянул в себя мясной запах и сказал: «Спасибо, я наелся. Если придут друзья, угости».
Страдал он ужасно. Но в дни улучшения продолжал работать, возглавляя Управление пожарной охраны Москвы. Причем успел сделать очень много. Сформировал команды быстрого реагирования, а также добился создания единой российской противопожарной вертолетной службы.
Военным не так часто присваивают два звания подряд. А Владимиру Максимчуку присвоили. Полковник и почти сразу – генерал-майор. Его уважали и ценили. Перед ним преклонялись. А он оставался простым и скромным. Ездил на метро, отказавшись от служебной машины, несмотря на нестерпимые боли в ноге. Не любил лишних разговоров вокруг своей персоны.
Умер 22 мая 1994 года – ровно через 8 лет после того рокового пожара на атомной станции, последствия которой предрешили всю дальнейшую жизнь Максимчука. Похоронили Владимира Михайловича на Митинском кладбище рядом с мемориалом памяти жертвам Чернобыля. Люди говорили, что даже Брежнева не провожали в последний путь с такими почестями. Прибыли делегации из 15 стран мира, весь московский транспорт на одну минуту прекратил движение. На кладбище было море народу – не видно было могил. Над головами сделал прощальный круг вертолет пожарной охраны. Шум его моторов перекрывали залпы салюта. Жена стала вдовой, а дочка Маша лишилась отца.
«Однажды я в отчаянии бросила Володе: "Неужели ты не мог послать в огонь кого-то вместо себя?", – признается сестра Валентина, – и встретилась с таким красноречивым взглядом брата, что испугалась. "Как ты можешь так говорить, Валюша? Мне было почти 40, а другие, молодые и зеленые парни, еще жизни не видели. Хотел уберечь их от гибели. И не жалею об этом…"»
Человека нет, а память о нем живет в сердцах тех, кто его знал и любил.
Имя Максимчука носит одна из пожарных частей Москвы, пожарный катер Управления государственной противопожарной службы ГУ МЧС г. Москвы. Не забыли про него и на родине. 20 июля 2000 года Кабинет министров Украины принял постановление № 1144 о присвоении имени героя-чернобыльца Гизовщинской общеобразовательной школе 1–2-й ступени Любарского района Житомирской области. В этой школе он учился в свои детские годы, и теперь две памятных доски с его именем украшают ее стены.
А созданный 4 года тому назад школьный музей в канун 18-й годовщины аварии на ЧАЭС пополнила новая награда. Товарищ и коллега Владимира Максимчука Владимир Кравченко привез с собой из Москвы и передал музею копию Указа президента Российской Федерации №1453 от 18.12.2003 г. о присвоении Владимиру Михайловичу Максимчуку посмертно звания «Герой Российской Федерации» за мужество и героизм, проявленный при выполнении того самого спецзадания в Чернобыле. Недавно в России Звезду Героя принимала его жена Людмила, а на родину маме Евгении Ивановне друг привез копию указа и новости с другой родной земли Владимира Михайловича – из Москвы, где он проработал всю жизнь и оставил после себя семью с легендарной фамилией Максимчук. Олицетворяет она мужское достоинство, офицерскую честь, мужественность и преданность своему долгу.
